Осколки чести - Страница 24

Форкосиган поморщился. Корделия чуть качнула головой, призывая его не обращать внимания на лейтенантскую болтовню. Он пожал плечами, и его пальцы быстро забегали по клавиатуре.

– Поскольку все мои люди благополучно летят домой, я тоже могу считать это удачным обменом. По крайней мере почти все, – ответила она, но тут же вспомнила мертвого Роузмонта, и молодой барраярец показался ей уже совсем не таким забавным. – И вообще, почему вам так хотелось нас изловить?

– Ну, так было приказано, – просто ответил Форкаллонер, как древний фанатик, готовый на все вопросы отвечать: «Потому что так угодно Богу». Впрочем, на какой-то миг на его лице отразилась легкая неуверенность. – А я уж было решил, что нас послали сюда на дежурство в качестве наказания, – пошутил он.

Эти слова развеселили Форкосигана.

– За твои грехи? Ты мыслишь чересчур эгоцентрично, Аристид. – Предоставив Форкаллонеру разбираться в смысле сказанного, он обратился к Корделии: – Ваше задержание должно было пройти бескровно. Так оно и было бы, не начнись у нас мятеж… В определенных случаях извинения бесполезны (Корделия поняла, что и ему вспомнились ночные похороны Роузмонта). Ответственность за происшедшее лежит на мне, и меня за этот инцидент еще приласкают в Генеральном штабе, как только прочтут мое донесение.

Он вымученно улыбнулся и снова забарабанил по клавишам.

– Ну, я тоже не стану извиняться за то, что подпортила планы вторжения, – отважно выпалила Корделия и замолчала, ожидая их реакции.

– Какого вторжения? – вскинулся Форкаллонер.

– Этого я и опасался. Так и думал, что вы сообразите, увидев пещеры со складами, – досадливо заметил Форкосиган. Он помолчал. – Дело только обсуждалось, когда мы вылетали, и наши «ястребы» размахивали идеей внезапности – для них это дубинка, которой можно побить партию мира. Говоря как частное лицо… впрочем, я не имею такого права, пока на мне военная форма. Оставим это.

– Какое вторжение, сэр? – В эту минуту обнадеженный Форкаллонер напоминал ребенка, услышавшего о новой игрушке.

– Если повезет – никакое, – отрезал Форкосиган. – Мне и одного до конца жизни хватит.

Казалось, он ушел в какие-то личные неприятные воспоминания.

Форкаллонер явно не одобрял такую сдержанность со стороны героя Комарры.

– Это же была великолепная победа, сэр. С очень небольшими потерями.

– Да. С нашей стороны.

Форкосиган допечатал свой доклад, подписал его и ввел требование о новом бланке.

– Но ведь так и планировалось, разве нет? – допытывался лейтенант.

– После Комарры осталось грязное политическое наследство. Я не хотел бы передать такое следующему поколению. Давайте прекратим этот разговор.

Он кончил заполнять последний бланк.

– Куда вы собираетесь вторгнуться? – настаивала Корделия.

– Почему я ничего об этом не слышал? – вторил Форкаллонер.

– Отвечаю по порядку: это секретная информация, на уровне главного командования, центрального комитета Двух Советов и императора. Это значит, что данный разговор не должен выйти за стены этой комнаты, Аристид.

Форкаллонер выразительно взглянул на Корделию:

– Она-то ведь не в главном командовании. И если уж на то пошло…

– И я тоже уже в него не вхожу, – признал Форкосиган. – Но я не сказал ничего, о чем бы она сама не могла догадаться, будучи нашей гостьей. Что же касается причин моей осведомленности, то мое мнение спрашивали… по нескольким вопросам. А когда я изложил его начальству, оно не понравилось. – И он довольно неприятно улыбнулся.

– Вас поэтому и выслали с планеты? – спросила Корделия, чувствуя, что начинает понимать, как делаются дела на Барраяре. – Похоже, лейтенант-коммандер Форкаллонер все-таки прав относительно этого патрулирования. А ваше мнение запросил… э-э… некий старый друг вашего отца?

– Да уж конечно не Совет Министров, – ответил Форкосиган и решительно переменил тему разговора. – Мои люди обращались с вами как подобает?

– Да, очень хорошо.

– Хирург клянется, что отпустит меня сегодня днем, если я все утро буду себя хорошо вести. Могу я попозже зайти к вам в каюту для небольшого разговора? Мне надо кое-что выяснить.

– Конечно, – откликнулась она, решив про себя, что его просьба звучит довольно тревожно.

Вошел недовольный врач.

– Вы должны отдыхать, сэр. – И он выразительно покосился на Корделию и Форкаллонера.

– А, ладно. Отошли это со следующим курьером, Аристид, – Форкосиган указал на экран, – вместе с речевыми записями и обвинительным заключением.

Доктор выпроводил их из палаты, а Форкосиган снова принялся печатать.

Остаток утра Корделия бродила по кораблю, исследуя его в границах дозволенного. «Генерал Форкрафт» оказался лабиринтом коридоров, отсеков, переходов и узких дверей. В конце концов до нее дошло, что все это рассчитано на оборону от ворвавшегося вражеского десанта. Сержант Ботари неспешно шагал следом, молча нависая над ее плечом, словно тень смерти. Когда же она поворачивала в какую-нибудь запретную дверь или коридор, он резко останавливался и произносил: «Нет, сударыня». Кроме того, оказалось, что ей запрещено дотрагиваться до чего бы то ни было – она выяснила это, когда небрежно провела рукой по пульту управления, заработав очередное «нет, сударыня» от Ботари. Корделия почувствовала себя двухлетним малышом, которого выпустили погулять по комнате.

Она все же сделала слабую попытку его разговорить:

– Вы давно служите у капитана Форкосигана?

– Да, сударыня.

Молчание.

– Он вам нравится?