Осколки чести - Страница 63

– Зловещий? – прервала ее Корделия. – Загадочный? Эйрел-то! Просто смешно!

«Просто плакать хочется».

– Совершенно очевидно, что он вас контролирует, – удовлетворенно заключила Мехта. – Вы явно стремитесь безоговорочно ему повиноваться.

– Я не компьютер. – Она продолжала нервно постукивать ногой. – А Эйрел – единственный человек, который никогда не принуждал меня ни к чему. Полагаю, этого требует честь.

– Видите? – обратилась Мехта к Тейлору. На Корделию она даже не взглянула. – Все сходится.

– Только если вы стоите на голове! – не выдержала Корделия. Она гневно посмотрела на коммодора. – Я не обязана выполнять этот приказ. Я могу подать в отставку.

– Нам не нужно ваше согласие, – спокойно сказала Мехта, – даже как гражданского лица. Достаточно разрешения ближайшего родственника.

– Моя мать никогда так со мной не поступит!

– Мы уже подробно поговорили с ней обо всем. Она очень тревожится за вас.

– П-понятно. – Корделия замолчала, бросив взгляд в сторону кухни. – А я-то удивлялась, почему так долго нет кофе. Угрызения совести, а? – Она вполголоса запела, потом смолкла. – Ну что же, вы прекрасно подготовили операцию. Перекрыли мне все выходы.

Тейлор изобразил улыбку, пытаясь ее успокоить.

– Вам нечего бояться, Корделия. Самые лучшие специалисты будут вас… консульти… лечить…

«Обрабатывать», – подумала Корделия.

– А когда все придет в норму, вы сможете вернуться к прежней жизни.

«Хотите стереть меня? И его стереть… Проанализировать до полного уничтожения, как мое несчастное любовное послание».

Она грустно улыбнулась ему в ответ:

– Извините, Билл. У меня такое чувство, что с меня начнут сдирать слой за слоем, как с луковицы в поисках семян.

Тейлор ухмыльнулся:

– У луковиц нет семян, Корделия.

– Виновата, ошиблась, – сухо ответила она.

– И, честно говоря, – договорил он, – если вы правы, а… э-э… мы ошибаемся, то быстрее всего вы это докажете, сотрудничая с нами. – Его улыбка была обезоруживающей.

– Да, конечно…

«Если не думать о таком пустяке, как гражданская война на Барраяре… об этом камне преткновения… маленьком таком камешке… Бумага оборачивается вокруг камня».

– Мне очень жаль, Корделия. – Ему и правда было жаль.

– Ничего.

– Это очень ловкий прием, – задумчиво рассуждала Мехта, – спрятать агентурную сеть под любовную историю. Можно было бы поверить, будь герои немного правдоподобнее.

– Что правда, то правда, – согласилась Корделия, сдерживая дрожь в голосе. – Не часто бывает, чтобы тридцатичетырехлетняя женщина влюбилась, как девчонка. Совершенно неожиданный… дар в моем возрасте. И еще более неожиданный в сорок четыре, насколько я понимаю.

– Вот именно, – подтвердила Мехта, довольная ее сообразительностью. – Кадровый офицер средних лет – не слишком романтическая фигура.

Тейлор открыл было рот, словно желая что-то сказать, но потом передумал и углубился в изучение своих ногтей.

– Думаете, вы меня от этого излечите? – спросила Корделия.

– О да.

– А-а… – «Сержант Ботари, где ты? Слишком поздно». – Вы не оставляете мне выбора. – «Тяни, – шептал внутренний голос. – Жди удобного момента. Притворись, что ты на Барраяре, где все возможно». – Мне м-можно принять душ… переодеться, собрать вещи? Насколько я понимаю, это будет долгая история.

– Конечно.

Тейлор и Мехта обменялись взглядами облегчения. Корделия дружелюбно улыбнулась.

Доктор Мехта прошла за ней в спальню без санитара. Кажется, момент наступил… У Корделии даже голова закружилась.

– Вот и отлично, – сказала она, закрывая дверь. – Можно будет поболтать, пока я собираюсь.

«Сержант Ботари, ты был немногословен, но ты действовал. Есть время для слов и время, когда даже лучшие слова бессильны. Жаль, что я так плохо тебя понимала. Слишком поздно…»

Мехта уселась на кровать: верная своему долгу, она и сейчас продолжала наблюдение за подопытным кроликом, дергающимся в клетке. «Собираешься писать обо мне научную статью, Мехта? – сердито подумала Корделия. – Бумага оборачивается вокруг камня!..»

Она бродила по комнате, открывая ящики, хлопая дверцами. Нашелся ремень – даже два – и цепочка для пояса. Вот ее документы, кредитные карточки. Так, делаем вид, будто их не замечаем. На ходу она что-то говорила. Ум лихорадочно работал: «Камень ломает ножницы…»

– Знаете, вы немного напоминаете мне покойного адмирала Форратьера. Вам обоим желательно разобрать меня на части и посмотреть, что находится внутри. Но Форратьер больше походил на ребенка. Не собирался потом за собой убирать. В отличие от него вы искренне намерены, разобрав, сложить меня снова, но, с моей точки зрения, разница не столь уж велика. Эйрел был прав насчет людей в комнатах, затянутых зеленым шелком…

У Мехты был озадаченный вид.

– Вы перестали заикаться, – удивилась она.

– Да… – Корделия остановилась перед аквариумом, с любопытством его рассматривая, – действительно перестала. Как странно…

«Камень ломает ножницы»…

Она сняла крышку с аквариума. В горле встал знакомый комок – смесь страха и предчувствия. Затем, словно невзначай, зашла Мехте за спину, держа в руках цепочку и рубашку.

«Пора сделать выбор. Пора сделать выбор. Я сделала выбор!»

Она кинулась вперед, обернула цепочку вокруг шеи врача, рывком заломила ей руки назад и крепко обмотала запястья другим концом цепочки. Мехта придушенно пискнула.

Держа ее сзади, Корделия прошептала ей на ухо:

– Через секунду я дам вам воздух. На какой срок – зависит от вас. Вам предстоит попробовать настоящий барраярский метод допроса. Он мне никогда не нравился, но теперь я вижу, что иной раз без него не обойтись – например, когда вам страшно некогда… – «Она не должна догадаться, что я блефую. Не должна». – Сколько у Тейлора людей вокруг здания и где именно они расставлены?